«Кактус в горле» и мертвые птицы: как ядовитый воздух травит жителей юго-востока Москвы
Текст Эдуард БурмистровНа юго-востоке Москвы жители много лет страдают от неприятного запаха, головокружения и жжения в горле. Летом 2017 года ситуация ухудшилась из-за закрытия полигона Кучина в Балашихе, теперь основная нагрузка по переработке мусора легла на мусоросжигательный завод № 4 в Некрасовке. От выброса токсичных веществ в воздух страдают также соседние районы и города Подмосковья. Отравление воздуха уже привело к тому, что в Некрасовке птицы массово начали гибнуть, а статистика района по онкологическим заболеваниям увеличилась.
Токсиколог и активистка Ирина Куделина рассказал Открытой России, как в воздух юго-восточной части столицы попадают токсичные вещества, почему гибнут птицы и как руководство мусоросжигательного завода игнорирует местных жителей.
— Когда вы заметили, что качество воздуха на юго-востоке не соответствует нормам?
— В середине июня ситуацию заметили местные жители, когда вместе с неприятным запахом в воздухе появился дым. У людей наблюдалось ощущение першения в горле, отек слизистых оболочек и дыхательных систем. Появился народный диагноз — «кактус в горле». Это когда кружится голова, а утром возникает чувство, что горло расцарапали. Сначала люди думали, что это индивидуальные ощущения, но потом стали сопоставлять свои подозрения с ощущениями соседей. Прежде всего, на загрязнение воздуха обратили жители Некрасовки, Жулебино, Новокосино, Реутово, Балашихи и Железнодорожного. Наши волонтеры разработали народную карту, на которой отмечается характер и место запахов. Место тщательно фиксируется, вплоть до того, на каком углу дома это наблюдается. Карту сделали интерактивной, туда может зайти любой человек. Мы пытаемся быть объектными, чтобы это не выглядело как истерика и вбросы. Нас никто не спонсирует, никакие партии или движения не поддерживают. Это наша личная беда, непосредственно тех, кто здесь живет.
— В чем причина загрязнения воздуха?
— Мы подозреваем в загрязнении мусоросжигательный завод из-за производительности учреждения и признаний руководства, которое открыто говорит, что мусор в наших условия невозможно сортировать. На объект поступают отходы не той влажности, которая предусмотрена проектом объекта. Мусор поступает уже спрессованный, разнокалиберный, а также мусор такого рода, как батарейки, ртутные лампы, органика в виде клетчатки, которая не должна никогда утилизироваться на мусоросжигательных заводах. Эти вещества делают процесс сжигания невозможным при той температуре, которая указана в проектной документации завода. Продуктивность мусоросжигательного завода явно изменилась с середины июня.
Сама технология строительства этого завода предусматривает утилизацию мусора в активно кипящем слое — это методика, от которой в Европе давно отказались. Таких заводов там больше не проектируют и не строят, по-моему,
остался один, который должны к 2020 году убрать. Есть еще одна технология сжигания мусора на колосниковых решетках. Она более примитивная, но и в то же время более безопасная. Там легче перемешивается мусор, который мы имеем у нас — без предварительного разделения и сортировки. При сжигании в кипящем слое, это сделать невозможно. При таком способе раскаленная известь и окислители должны перемешиваться с кусочками мусора, и активно нейтрализовывать его еще в процессе сжигания. Но в ситуации, когда на завод поступает уже спрессованный, раздробленный и смешанный мусор — невозможна. Когда все это сжигается в спрессованных кубиках — никакой кипящий слой не помогает, а только забивает сопла. На выходе получается адская смесь, которой мы дышим. Эти вещества не улавливаются фильтрами, они называются международной классификации трудно уловимыми частицами. Объективно,
такие фильтры для таких веществ еще не придумали.
— Что происходит с птицами? Почему они погибают?
— Есть данные по птицам, которых мы собираем. Дети постоянно находят на улице мертвых птиц. Есть фотографии с фиксации места, есть анализы и материалы вскрытия птиц с официальным заключением, что они погибли не из-за инфекции. У нас есть также неофициальное заключение, что у птиц наблюдалось нарушение крови токсичного характера, вследствие чего у них развивалась инфаркт или ишемическая болезнь. Заключение неофициальное, потому что ребята почему-то боятся ставить печати и подписи. Птиц до сих пор находят, но пока доедешь до этого места, уже дворники убирают.
Птицы реагируют первыми, так как они всегда считаются индикаторами изменения окружающей среды после водных обитателей. У птиц очень активный обмен веществ, поэтому они впитывают все токсины из окружающей среды. Для людей эта доза все-таки разбавленная, не смертельная. Еще у нас есть непосредственное доказательство в виде справки от дирекции местных поликлиник, в которой написано, что
за последние пять лет случаи онкологических заболеваний увеличились в четыре раза, а случаи развития болезни бронхолегочных заболеваний и аллергии возросло на 40-50 процентов. Это документальные свидетельства по местности.
— Что еще влияет на загрязнение воздуха в округе?
— Безусловно, это антропогенная нагрузка. Все же работает в комплексе. Есть свалка, останки которой везут на тот же мусоросжигательный завод, есть очистные сооружения, которые вынуждены избавляться от илового остатка и куда-то его свозить. В конченом итоге самые агрессивные проявления именно не у испарении пассивных отходов, а у активно выбрасываемого в атмосферу дыма. В итоге, мы получаем выброс химических веществ в воздух, которые имеют первый и второй класс токсичности. Не тот безобидный сероводород, который сейчас так активно муссируют и который очень удобен для проверок, а страшные вещества, вызывающие мутации и медленную мучительную смерть. Кстати, мутации усиливаются с продолжением поколения. Например, у нас есть данные за 2008 год, из них следует, что
концентрация диоксинов в районе Некрасовка схожа с уровнем отравлением столицы Вьетнама — городом Ханой. (Я вот тут про это писал, и это явно не было преувеличением, это будут для нас всех ПРЯМЫЕ последствия. - прим. моё)— Вы проводили лабораторные исследования и экспертизы?
— Лаборатории опасаются делать исследования воздуха. Мы обращаемся в различные лаборатории, но нам отказывают или делают неофициальные исследования. Мы пробуем писать обращения, составляем их как можно более взвешенно и без эмоций, получаем ответы, но это скорее всего отписки. Нам указывают данные какого-то исследования непонятного года, в котором указано, что процент сероводорода в норме. Это лукавство, надо производить измерения содержания в атмосфере веществ первого и второго класса токсической опасности. Именно они представляю наибольшую угрозу для здоровья людей и всей экосистемы.
— Что говорит руководство завода, местные власти?
— Мы получили письменный ответ мусоросжигательного завода, где они начали с того, что назвали завод замечательным. Нам также указали, что он построен по современным технологиям, но на нем невозможно разделить мусор до того, как он поступает в печь. На самом деле, там получается отсортировать только четыре процента. У нас была экскурсия на завод с представителями власти и общественности, но она была ознакомительного характера, а не проверка. Никто не согласился предоставить проектную документацию или хотя бы протокол замены фильтров.
---
Источник
