Кто там у нас что-то "воняет" про "фофызмнепройдёт"?! Вот вам 100% фашизм и нацизм "в одном флаконе". "Славный" доктор Менгеле отдыхает (нервно курит в сторонке)... "Научный сатанизм" одним словом. (Мне лично в начале 90-х, когда я ещё занимался высокой наукой в области биомедицины, приходилось встречаться (в том числе в присутствии "горячительных напитков") с некоторыми "птенцами гнезда Шумакова". Так вот ещё тогда был чрезвычайно поражен их абсолютным, запредельным (даже по меркам 90-х) цинизмом (как у бульдозера, "ничего личного") и жаждой лёгкой наживы. Не буду тут называть конкретных фамилий и конкретных предложений. Не хотелось бы попадать к таким "врачам" (мне то уже "пафиг" в силу возраста и "привычек всяких нехороших" - на раздорку не годен
, а вот людям молодым (или не дай Бог детям) не позавидуешь жить в этом "прекрасном новом мире".
---
Рябиченко ЛюдмилаПочём нынче человечина?..
В России грядёт кардинальное переориентирование здравоохранения с «экономически нецелесообразной» охраны здоровья на максимально рентабельную трансплантологию
Медики вышли в Москве на митинг против развала медицины; причина - план столичных властей под флагом оптимизации закрыть 27 московских больниц.
Эти же флаги развеваются над руинами отечественного образования, науки, культуры, социальной сферы. Вместе с так называемым либералистским экономическим козырем «подушевого финансирования» к нам пришли слияние больниц, картинных галерей, ВУЗов, школ с детскими садами и специализированными интернатами; закрытие малокомплектных (то есть сельских) школ, домов культуры, родильных домов и прочая, прочая, прочая.
Совсем скоро уделом государствообразующих институтов должны стать полная разруха и мерзость запустения...
В противовес им мощно и ощутимо расцвели прививочный бизнес, похоронное дело, абортная отрасль и трансплантология.
То есть всё то, что позволяет зарабатывать на продаже людей - живых и мёртвых, целиком и по частям.
По законам расчеловечивания.
ВСЕГО ОДНО СЛОВО
Игра идёт по конкретным правилам, находящимся в открытом доступе, только называются они немножко по-другому, оттого не всеми опознаются. Например, так: закон об охране здоровья граждан, о донорстве, о трансплантологии. 22 сентября 2014 года СМИ раструбили, что в Госдуму внесли законопроект сенатора Белякова
о согласии гражданина на изъятие органов; отметку об этом предполагается размещать в паспорте, водительских правах или УЭК.
Известие вызвало ропот в общественных кругах, и новость тут же подкорректировали: 28 октября того же года СМИ снова вернулись к этой теме, развернув вектор на 180 градусов: «Госдума рассмотрит законопроект об отказе на изъятие органов после смерти».
«Согласие» или «отказ» - разница более чем существенная, налицо банальная манипуляция массовым сознанием: если первое слово заставляет насторожиться, то второе вызывает выдох облегчения.
Между тем, речь идёт об одном и том же документе,
в котором стоит именно «согласие». Да только кто ж его читает - нынешние депутаты, принимая законы, знакомятся лишь с пояснительными записками. Между тем, чтение законопроектов - полезный процесс, и пока предложение депутата Госдумы Игоря Руденского
о запрете обсуждать законопроекты публично ещё не вступило в силу, и нам позволяют это делать, пренебрегать им не следует.
СЮРПРИЗ ОТ СЕНАТОРА
Итак, законопроект ФЗ N 606716-6 «О внесении изменений в статью 8 Закона Российской Федерации «О трансплантации органов и (или) тканей человека» и статью 47 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», внесённый господином Беляковым, предлагает в статью 8 к словам «Презумпция согласия на изъятие органов и (или) тканей» добавить слово «испрошенного» (согласия).
Потому сейчас у нас действует согласие «неиспрошенное».
На первый взгляд, вроде бы неплохо, да только как будет выглядеть операция «испрашивания согласия» на бескрайних российских просторах? Что-то вроде всероссийской переписи? Вежливые студенты с папочками, звонящие в каждую дверь? Добирающиеся на далёкую таёжную заимку?
Отнюдь - в законе об этом ни слова. И даже наоборот. Зато твоё согласие будет внесено в паспорт, права или УЭК.
А кто-то, увидев эту отметку в чужом документе, наведёт справки о состоянии здоровья хозяина. Так сказать, на перспективу.
Об УЭК - разговор особый: кто из нас сможет проконтролировать то, что там написано? Каждому в глаз - по сканеру?
А вдруг произошёл «сбой программы», и вместо «отказа» в УЭК попало «согласен». И что потом: «Извините, ошибочка с вашим родственником вышла - приносим извинения, мы уволим регистратора»?
Но мало кто знает, что презумпция согласия на передачу собственных органов уже давно действует в России, и это означает, что каждый из её взрослых жителей согласен с тем, что в случае смерти его органы станут собственностью нового хозяина.
И как же этот хозяин узнает, на какие органы он сможет рассчитывать? А вот, чёрным по белому: «Сведения о согласии гражданина на изъятие органов или тканей из своего тела после смерти для трансплантации (пересадки) подлежат внесению в электронную базу данных доноров органов и тканей» (ст.1).
Вот оно - решение всех проблем, и тут как раз кстати - всероссийская углублённая диспансеризация детей и взрослых. Чтобы, значит, вовремя всех посчитать.
Так и видится - диски с базами данных органов и их временных владельцев где-нибудь «на Горбушке». А что, это очень удобно - так сказать, товар приближается к потребителю, в результате выигрывает предприниматель.
Если мы уже готовы его назвать таковым...
ЗА НАС УЖЕ ВСЁ РЕШИЛИ?
Отдельно нужно остановиться на пресловутой «презумпции согласия».
В нашем законодательстве она укоренилась ещё в 1992 г. в законе РФ N 4180-I «О трансплантации органов и (или) тканей человека», но оставалась в тени до появления скандально прославившегося закона N323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ», где в статье 47 «Донорство органов и тканей человека и их трансплантация (пересадка)» как раз и рассказывается о том, как могут забирать органы у взрослых и детей. Правда, после смерти, но о ней в данном контексте - особый разговор, и он ещё впереди.
Поскольку, по мнению законодателя, мы все потенциально согласны на посмертную раздачу собственных органов, то она не состоится только в том случае, если «учреждение здравоохранения на момент изъятия поставлено в известность о том, что при жизни данное лицо, либо его близкие родственники или законный представитель заявили о своем несогласии на изъятие его органов и (или) тканей после смерти для трансплантации реципиенту» (N 4180-I, ст.8 ).
Своё «волеизъявление о согласии или о несогласии» (N323, ст.47. п.6 ) мы можем выразить «в устной форме в присутствии свидетелей или в письменной форме, заверенной руководителем медицинской организации либо нотариально», и эта информация должна быть внесена в медицинскую документацию (N323, ст.47. п.9 ). Изъятие органов и (или) тканей у трупа производится с разрешения главного врача учреждения здравоохранения (N 4180-I, ст.10 ).
После нашей смерти за нас решат «супруг (супруга), а при его (ее) отсутствии - один из близких родственников (дети, родители, усыновленные, усыновители, родные братья и родные сестры, внуки, дедушка, бабушка)» (N323, ст.47. п.7 ).
Другими словами, или ты сам должен успеть отказаться от «звания» донора органов, внести этот отказ в свою медицинскую карту, которая, безусловно, тут же потеряется, или же носить с собой даже в баню полуистлевшую бумажку от нотариуса о том, что ты против разборки тебя на части, и затем слабо надеяться, что этим обезопасил свою жизнь.
Или твои родственники после твоего ухода в мир иной будут сами в меру своих сил справляться с искушениями в виде предложений, от которых невозможно отказаться. А если точнее, то рассматривать их до него. А ведь есть ещё и похоронный бизнес, и в соответствии с N 8-ФЗ «О погребении и похоронном деле» от 1996 г. в случае отсутствия волеизъявления умершего о согласии или несогласии на изъятие органов и (или) тканей из его тела право на разрешение таких действий имеют супруг, близкие родственники, иные родственники либо законный представитель умершего, а при отсутствии таковых иные лица, взявшие на себя обязанность осуществить погребение умершего (ст.5).
Значит, на органы человека претендуют ещё и похоронные бюро и компании? Интересный ход.
Да, конечно, больница не имеет права изымать органы у умершего человека, если он при жизни от этого отказался (N323, ст.47. п.10 ).
Но только для того, чтобы при жизни успеть сказать что-то на эту тему, нужно хотя бы в принципе вообще что-то где-то когда-то слышать об этом.
И О ДЕТИШКАХ ПОДУМАЛИ
Если же несчастье случилось с ребёнком - «изъятие органов и тканей из тела умершего для трансплантации (пересадки) допускается на основании испрошенного согласия одного из родителей или иного законного представителя, данного в порядке, установленном уполномоченным федеральным органом исполнительной власти» (N323, ст.47. п.8 ).
А если родители в разводе, вместе не живут и отношений не поддерживают, но права на ребёнка сохранили оба? Разве так не бывает? И чем это может закончиться?
Кто такой этот «иной законный представитель», который имеет право передать кому-то почку умершего ребёнка? Представитель службы опеки? Директор детского дома? Дома ребёнка? Интерната? Детской больницы? Руководитель туристической группы, который получил от родителей доверенности на поездку детей с ним? Где можно гражданину ознакомиться с «установленным порядком»?
И точно так же «на основании испрошенного согласия одного из родителей или иного законного представителя» подлежит посмертной разборке на части недееспособный гражданин (N323, ст.47. п.8 ).
Тут уж и комментировать нечего...
КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД НЕ НАШЁЛ НАРУШЕНИЙ
Если кому-то покажется неправильным существование презумпции согласия на посмертное донорство, то его ждёт огорчение. В 2003 г. судьи Саратовского областного суда тоже так подумали и даже направили запрос в Конституционный суд РФ.
В ответ они получили «Определение от 4 декабря 2003 г. N 459-О «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Саратовского областного суда о проверке конституционности статьи 8 Закона Российской Федерации «О трансплантации органов и (или) тканей человека».
Суд, признавая отдельные недоработки в законодательстве, требующие «более детальной регламентации, развития и совершенствования», пояснил, что «наличие опубликованного для всеобщего сведения и вступившего в силу законодательного акта, содержащего формулу данной презумпции, тем самым предполагает, что заинтересованные лица осведомлены о действующих правовых предписаниях».
Другими словами, факт наличия закона «О трансплантации» уже означает, что о нём знают все - от московского министра до бабушки в далёкой в сибирской деревушке.
И ещё: «Российское законодательство не препятствует гражданам зафиксировать в той или иной форме (в том числе нотариальной) и довести до сведения учреждения здравоохранения свое несогласие на изъятие у них органов и (или) тканей после смерти в целях трансплантации, причем нарушение соответствующего волеизъявления влечет наступление юридической ответственности».
Опять же переведём: вам рассказали - вы не сделали, теперь пеняйте на себя.
И в конце - роковое: «Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данному запросу окончательно и обжалованию не подлежит».
Так что, у нас, действительно, не осталось шансов?..
НАЧАЛО НАЧАЛ
А теперь о нашем относительно новом (с 1992 г.) взгляде на смерть человека - об установлении факта смерти человека: «Заключение о смерти дается на основе констатации необратимой гибели всего головного мозга (смерть мозга), установленной в соответствии с процедурой, утвержденной федеральным органом исполнительной власти...» (N 4180-I, ст.9).
«Процедура» регламентируется Приказом Минздрава России N460 «Инструкция о констатации смерти человека по констатации смерти мозга» от 20.12.01, где говорится, что первое и непременное условие установления диагноза смерти мозга заключается в доказательстве отсутствия воздействия лекарственных препаратов, угнетающих мозг и нервно-мышечную передачу, интоксикаций, метаболических нарушений (в том числе электролитных, кислотно-основных, а также эндокринных) и инфекционных поражений мозга (,,,); при наличии интоксикации, установленной в результате токсикологического исследования, диагноз смерти мозга до исчезновения ее признаков не рассматривается».
Другими словами, прежде чем ставить диагноз смерти мозга необходимо убедиться в отсутствии действия на него токсинов, лекарств, гормонов и пр.; в противном случае - пытаться спасти человека.
Но в статье 66 закона N323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» сказано, что моментом смерти человека является момент смерти его мозга (ст.1), регистрируемой при работающем сердце и искусственной вентиляции легких (ст. 2.); при этом реанимация прекращается (ст.6).
Иными словами, у больного бьётся сердце, у него поддерживается дыхание, но на аппарате ЭЭГ прекратился сигнал деятельности мозга - и всё, человек с бьющимся сердцем считается трупом, его больше не спасают. Начинается процесс под названием «кондиционирование донора», когда «спасают» органы, доводя их до нужной кондиции готовности к пересадке.
И потом можно отсекать его бьющееся сердце, теплые печень, почки, кишечник, поджелудочную железу, роговицу - в полном соответствии с «презумпцией согласия».
Совсем, как в том печально-циничном анекдоте: «Сестра, а может меня всё-таки в реанимацию?» - «Доктор сказал: «В морг», - значит в морг!».
Между тем, в «Инструкции по определению критериев и порядка определения момента смерти человека» N73, утверждённой Приказом Минздрава России от 04.03.2003, говорится, что диагноз «смерть мозга» устанавливается в тех учреждениях, которые имеют для этого условия. Потому что для постановки этого диагноза как минимум нужен аппарат ЭЭГ и специалист к нему, а исходя из Приказа N460 - целая бригада специалистов с обязательным наличием реаниматолога-анестезиолога и невролога с опытом работы в отделении интенсивной терапии и реанимации не менее 5 лет.
Актуальный вопрос для сельского медпункта...
ВРАЧИ БЕЗО ВСЯКИХ ГРАНИЦ
Проблема доступа к частям человека и продажи их под громкими лозунгами, мол, «спасти ближнего - это долг каждого», «с помощью пересадки органов можно спасать жизнь сотням, тысячам и десяткам тысяч обреченных пациентов», имеет множество измерений. С июня 2013 г. в трансплантологическом сообществе идёт обсуждение нового проекта закона «О донорстве органов, частей органов человека и их трансплантации (пересадке)».
Среди уже известных положений в законопроекте встречаются такие новации, как «трансплантационный координатор», который «вносит в «Федеральный регистр доноров органов, реципиентов и донорских органов человека» данные о наличии в медицинской организации потенциального донора» (ст.12. п.2).
Федеральный регистр - это все та же «база данных» сенатора Белякова; он включает в себя 4 регистра: желающие получить орган; живые доноры; посмертные доноры; согласия посмертных доноров.
И самое интересное, что всё это у нас в стране уже есть.
В стране уже создана Ассоциация трансплантационных координаторов, которая формирует собственные регистры - информация давно стала товаром.
И тут, внимание, наступает удивительное взаимопроникновение медицинских сфер: с 2008 года данные российского регистра входят в международный регистр International Registry of Organ Donation and Transplantation (IRODaT).
Выходим на европейские рынки?
Каждому европейцу - по русскому органу?
Но в России уже давно существуют службы органного донорства, которые как раз и выступают в роли и координатора, и исполнителя.
Как следует из приказа Департамента здравоохранения г. Москвы N184 « О совершенствовании организации работы городской службы органного донорства» (вместе с Положением о Московском координационном центре органного донорства») от 14.04.2004, в Москве утверждён «Реестр учреждений здравоохранения города Москвы, в которых разрешено проводить заготовку донорских органов после констатации смерти человека на основании диагноза смерти мозга»: НИИ СП им. Н.В.Склифосовского, Городская клиническая больница им. С.П.Боткина, ГКБ NN 1, 3, 7, 13, 15, 20, 33, 36, 64, 67, 68, 71, 81.С целью «изъятия и координации распределения донорских органов в государственные учреждения, оказывающие трансплантологическую помощь населению» (1.4) создан Московский координационный центр органного донорства. Его задача - «выявление, регистрация и динамическое наблюдение потенциальных доноров в отделениях реанимации и интенсивной терапии» (2.2).
На его базе создана выездная бригада (1-2 врача хирурга, 2 операционные медсестры, врач судебно-медицинский эксперт, врач-невролог), которая выезжает незамедлительно по поступлению вызова из медучреждения, где в реанимации обнаружен потенциальный донор и при необходимости она находится до констатации его смерти.
Иногда и с ними бывают казусы: например, бригада трансплантологов приезжает, начинает действовать в соответствии с протоколом (стандартом действий по реанимации) для спасения органа и в результате нечаянно спасает пациента. И лишается донора.
Неувязочка...
В методичке «Особенности работы операционной медицинской сестры отделения органного донорства» есть ключевое: «работа в условиях различных стационаров г. Москвы и вудаленных больницах; полная мобильность и независимость в оснащении и оборудовании; умение быстро и с соблюдением правил асептики и стерильности развернуть операционную практически в любых условиях».
Кто там не верил в возможность «разборки» человека в подвале?
И всё это обильно сдобрено пресловутой «презумпцией согласия».
«ПЛАНЕТ ТРАНСПЛАНТОЛОГИЯ» И ЕЁ ОБИТАТЕЛИ
Логика трансплантологической политики такова: если у человека наступила остановка сердца, то, как правило, возможно изъятие только почек как наиболее устойчивых к ишемии (отсутствию питания); если у донора наступила смерть мозга - при поддержке сердцебиения и дыхания возможно мультиорганное (то есть - много органов) изъятие: сердце, печень, поджелудочная железа, кишечник и другие.
Поэтому появление критерия «смерть мозга» - это прорыв. Понятие «смерти мозга» было впервые сформулировано французскими невропатологами в 1959 г.; в 1967 г. в Лондоне впервые была выдвинута концепция смерти мозга, тогда же в Великобритании впервые осуществлено изъятие почек у донора с бьющимся сердцем. В США теоретическая и право приняли понятие смерти мозга в 1968 г.; в России - в 1992 г.,
по настоянию академика В.И. Шумакова.
Чтобы понять правила игры на этом поле, дадим слово первым лицам отрасли.
Главный трансплантолог России С.Готье: «Сложилась такая практика, когда реаниматолог лечит больного со смертельным прогнозом, с тяжелой травмой головы до гробовой доски, до остановки сердца, и все. Он мог бы остановить процесс бесполезного лечения в тот период, когда у пациента возникает кома IV степени и надо перейти к постановке диагноза смерти мозга. И если этот диагноз подтверждается, то продолжать лечение следует только для того, чтобы сохранить органы; дальше этот организм, вентилируемый и с поддерживаемый сердечной деятельностью, рассматривается как возможный источник донорства».
Д.м.н., проф., директор программы трансплантации органов РНЦХ им. акад. Б.В. Петровского РАМН, М.М. Каабак: «По нашим данным, более 50 % реаниматологов являются активными оппонентами трансплантации. Вероятнее всего, эти причины можно разделить на 2 группы. Первая это отсутствие оплаты: дополнительная работа реаниматологов, которые могут выполнять роль трансплант-координаторов, никак не оплачивается. Понятно, что работать бесплатно никто не хочет, тем более что работа по ведению донора это тяжелый и многочасовой труд».
Д.Н. Суслов, заместитель главного трансплантолога Санкт-Петербурга, заведующий лабораторией экспериментальной хирургии Санкт-Петербургского государственного медицинского университета им. академика И.П. Павлова: «Парадокс системы в том, что у нас диагностики смерти мозга у больных с тяжелыми поражениями разной природы нет, делать этого они (врачи) не хотят. Потому что для этого надо такими больными заниматься дополнительно. А в ходе этого процесса много лишнего может всплыть. Человек может находиться в атонической коме по нескольким причинам. В том числе из-за ненадлежащего лечения. Я сам несколько раз был свидетелем того, когда такой осмотр позволял заподозрить, что больному не все нужное было сделано, и дополнительная диагностика помогала найти и устранить причины комы, пациенту становилось лучше, его, что называется, не доводили до донорства».
Но пока идут обсуждения, С-Петербург вырвался вперёд: с 1 сентября 2013 г.
в региональном здравоохранении ввели оплату процедуры диагностики смерти мозга, создают систему «донорских баз», вводят трансплантационного координатора, готовят правовую базу для создания системы органного донорства, которое
обяжет «скоропомощные» стационары организовывать донорство. Даёшь органы на поток! Держись, Питер...
ВСЁ - ПО ЗАКОНУ!
Российское законодательство в этой сфере ориентируется на такие международные документы, как: Декларация о трансплантации человеческих органов (принята 39-й Всемирной Медицинской Ассамблеей, Мадрид, Испания, октябрь 1987); Основополагающие принципы трансплантации органов человека, World Health Organization, Guiding Principles on Human Organ Transplantation (WHA44.25), (Geneva: World Health Organization, 1991); Дополнительный протокол к Конвенции по правам человека и биомедицине относительно трансплантации органов и тканей человека (Страсбург, 24 января 2002 г.).
Из «Основополагающих принципов трансплантации органов человека» перешло в наши законы понятие «презумпция согласия» и другие, а в закон о трансплантологии вошли 10 принципов Всемирной организации здравоохранения.
ЧТО ЖДЁТ СТРАНУ
Чтобы понять, что нас ждёт, обратимся к политике Минздрава.
Лоббистами пока ещё не всё сделано: никак не удаётся продавить инструкцию по констатации смерти мозга у детей.
При этом никому не нужен закон об оказании акушерской помощи, о помощи детям, о хирургической помощи. Но - только о том, как изымать органы у человека, с которым случилась беда. И вот, его бедное сердце ещё бьётся, но нож уже занесён, и под лозунгом помощи другому больному у него заживо вырезают для кого-то, кто пока ещё жив, заказанный орган.
Министр здравоохранения Вероника Скворцова ратует за широкое посмертное донорство - на III съезде Национальной медицинской палаты она заявила: «Если вы хотите, чтобы вам когда-нибудь была оказана подобного рода помощь, если вы будете в ней нуждаться, то, прежде всего, вы должны сами изъявить волю на посмертное донорство в случае, если вы можете быть потенциальным донором. А иначе у вас нет морального права пользоваться органами другого человека».
А ещё год назад она в октябре 2013 г. в докладе «О выполнении публичной декларации целей и задач» озвучила намерение Минздрава «снизить число новорожденных с пороками в 2 раза». Снизить число новорожденных можно только одним способом - не дать им родиться.
Впрочем, всё это тоже уже есть в мире: в Бельгии каждый человек, запретивший использовать свои органы для трансплантации, находится в соответствующей базе данных, и пересадку при необходимости ему делать не будут.
«А кто не купит лотерейный билет - отключим газ». Или можно перестать платить пенсию, ну, или ещё что-то придумать.
МИР НА ПОРОГЕ САМОУНИЧТОЖЕНИЯ
В мире нарастает движение за легализацию торговли органами - мол, это мощный стимул для отрасли. Бизнес более чем прибыльный: продажа почки - 3 тыс. долларов, покупка - до 200 тыс. долларов. В торговле своими органами лидируют Молдавия и Индия.
В селах Молдавии часты случаи - один из членов семьи отправляется на «отдых» в Турцию, возвращается без почки, после чего семья покупает новый дом и машину. Усыновление детей в Молдавию объявили незаконным из опасения получения детей для этой цели.
Индийские крестьяне также нередко продают свою почку - чтобы рассчитаться с долгами или собрать приданое дочери.
Трупное донорство уже не удовлетворяет растущий рынок - всё громче звучат голоса о создании платных программ живого донорства.
На конгрессе «Этика в трансплантации органов», прошедшем в середине декабря 2013 г. в Мюнхене, впервые обсуждалась тема материального стимулирования. Один из участников конгресса, директор Института хирургии и трансплантологии АМНУ (Украина) профессор Валерий Саенко заявил: «При этом речь идет не о подпольных операционных где-то в подвале или других неприспособленных помещениях. Есть, скорее всего, отдельные клиники или части отделения, куда ограничен доступ, но операции проводятся на соответствующем уровне. Единственное отличие - плата не только за операцию, но и за донорский орган».
«Части отделения, куда ограничен доступ», но где платят «не только за операцию, но и за донорский орган» - это сильно! Это вам не «подвал для разборки человека».
Как мы понимаем, на Украине это всё уже не только существует, но и вызывает зависть к «сумевшим» и желание также припасть к источнику материального вдохновения. На законном основании.
Как там, в рекламе?
«Вы всё ещё верите в идеалы? Тогда мы идём к вам».
ПОСМЕРТНОЕ ДОНОРСТВО - ДОБЛЕСТЬ ИЛИ НЕПОТРЕБСТВО Когда нам говорят о том, что отдать свой орган страждущему - это наш долг, наше служение и признак порядочности; что в США все желающие клеят себе на права маленькое сердечко, в знак того, что готовы стать донорами, хочется задать призывающим «записаться в доноры» несколько вопросов.
Понимают ли они, что к дележу новой сферы уже приготовились трансплантологи, похоронный бизнес, дельцы разного пошиба и различных взглядов на закон и порядок?
Отдают ли они себе отчёт в том, что
информация о человеке, о его согласии и о состоянии его органов поступит в чьё-то владение, которое не подлежит никакому контролю?Информированы ли они о реальном механизме изъятия органов при посмертном донорстве?
Готовы ли они, чтобы их родственника или, упаси Боже, ребёнка, попавшего в аварию, не спасали в реанимации, а «кондиционировали его органы» до приезда бригады трансплантологов и без наркоза разобрали бы ещё живое теплое тело на 6-8 кусков? 
Знают ли они, что у этих «кусков» (печень, почки, сердце и пр.) уже есть определённая стоимость? И что рынок жаждет товара?
Искренне ли они верят, что трансплантология - самая некоррумпированная сфера нашего здравоохранения?Стоит ли продолжать вопросы?
Картина, разворачивающаяся на наших глазах, не имеет ничего общего с жертвенностью и заботой о ближних -
её можно назвать только безумием и бесовщиной.
Лечебная медицина, ввиду её затратности, подлежит редуцированию (сокращению) и замене на более рентабельную трансплантологию.
Но разве мы придумали, что теперь миром правит «принцип экономической целесообразности», то есть «всё - на продажу»?
Человеческая жизнь стремительно обесценивается. Происходит глумление над смертью. Создаётся система торговли частями человека. Человеческим мясом. Человечиной.
Жертвами изъятия органов в первую очередь станут люди, за которых будет некому вступиться - одинокие, бедные, юридически неграмотные. В общем, всё, как в ситуации с ювенальной юстицией.Хотя, как показывает опыт, и наличие родственников ничего не изменит: два часа без контроля близких в реанимации - и всё, получите вашего больного на несколько килограммов легче.
Расчеловечивание.
Мы пока ещё можем обманывать себя, что этого ничего нет. Крепко жмурить глаза. Говорить красивые слова.
Но это скоро пройдёт. И в жизнь вступит суровая реальность, в которой будет всё наоборот.
И вот когда мы решимся, наконец, оглядеться, то увидим, что прежних людей больше нет, а есть только лихие купцы, кружащие вокруг в поисках «мяса» и бросающиеся безо всякого стеснения на любого, с кем приключилась беда, и кто уже не сможет себя защитить.
А мы, которые когда-то могли что-то сделать, но молчаливо согласились с безумными планами, стали только временным вместилищем ценных органов, и теперь просто обязаны побыстрее отдать их кому-то, кто сильнее, наглее и напористее нас.
Имеющий уши да услышит.
---
Людмила Аркадьевна Рябиченко, председатель Межрегионального общественного движения
«Семья, любовь, Отечество», член Президиума ЦС движения «Народный собор»
Источник и внутренние ссылки в тексте 
